Катакомбная культура

К концу раннебронзового века в ареал буджакских позднеямных племён с востока продвинулись племена катакомбной культуры. Эта культура, выделенная В.А. Городцовым в начале ХХ века и рассматривающаяся ныне как культурно-историческая общность шести локальных катакомбных культур, занимала в ХХ-ХVI вв. до н.э. практически всю степную и лесостепную зоны Северного Причерноморья от Нижней Волги до Дуная (Братченко, Шапошникова 1985).

В Северо-Западном Причерноморье первые катакомбные памятники были открыты в 1912-1913 гг. в Одесском кургане на Слободке-Романовке (Тощев 1984). Однако, в связи с тем, что довольно длительное время после этого подобных памятников в рассматриваемом регионе не встречалось, западная граница распространения культуры ограничивалась сначала Днепром, затем — левобережьем Южного Буга. Не считались достаточным основанием для включения этого региона в ареал катакомбной культуры и единичные катакомбные комплексы, открытые в 40-60-х гг. на территории Румынии (Холбоака, Смеень) и в 50-60-х гг. в Нижнем Поднестровье (Калфа, Монаши, Каушаны, Ефимовка) и в верховьях р.Когильник (Градиште, Гура-Галбенэ).

Иная ситуация сложилась в середине 70-х — начале 90-х гг., когда археологические исследования в степном Буго-Дунайском междуречье привели к открытию более 300 новых катакомбных памятников, благодаря чему этот регион стал уверенно рассматриваться в качестве крайней западной части всего ареала общности.

В отличие от смежной территории Буго-Днепровского степного междуречья, где выявлено помимо сотни погребений более ста катакомбных поселений и стойбищ-летовок (Никитин 1990), в степной зоне Северо-Западного Причерноморья зафиксировано лишь три подобных памятника. Это многослойные поселения Усатово-Большой Куяльник у Хаджибейского лимана, Червона Украина у Тилигульского лимана и Суворово III на берегу придунайского озера Катлабух (рис. 6), на которых среди разнокультурного материала выявлено незначительное количество керамики, связанной с непродолжительным обитанием носителей катакомбной культуры (Черняков 1985: 22-23; Тощев 1982: 7; Суботін 1972: 367). В целом же катакомбная культура рассматриваемого региона характеризуется погребальными памятниками, которые выявлены в 91 пункте (рис.6). При этом практически все эти памятники курганные. Исключением являются лишь два грунтовых погребения у Данчен (Молдова), хотя и они были явно совершены по курганному обряду: как отмечено В.А.Дергачёвым, этот пункт является всхолмлением, вероятно принятым древними людьми за курганную насыпь (Дергачёв 1983: 135). Аналогична ситуация и с двумя грунтовыми погребениями у с.Лишкотянка в Румынии, где они были впущены в гумельницкий телль.

Большинство катакомбных курганных памятников сконцентрировано в Буджакской степи и в бассейне Нижнего Днестра. Восточнее они довольно редки, однако это скорей всего связано с весьма незначительным числом раскопанных здесь курганов. Собственно катакомбные курганы вообще единичны. Это — курган 9 у с.Семёновка Белгород-Днестровского р-на (Субботин 1985: 89-91), курган 57 у с. Вишнёвое, курган 19 у с. Лиман и курган 2 у с. Мирное Беляевского р-на (Шмаглий. Черняков 1985: 128) и курган 1 у с. Гура-Быкулуй Новоаненского р-на Молдовы (Дергачёв 1984: 4-7) Все эти насыпи возведены в один приём и имели незначительные размеры: высота — от 0,45 до 0,8 м, диаметр — от 16 до 35 м. За исключением семёновского, все насыпи использовались впоследствии для впускания иных захоронений. Причём, впускное катакомбное погребение имелось лишь в кургане у Гура-Быкулуй.

Основная масса катакомбных погребений была впущена в инокультурные курганы более раннего времени, высота которых обычно в полтора-пять раз больше, чем у курганов, возведённым катакомбным населением.

При этом преимущественно использовались под кладбища курганы ямной культуры, располагавшиеся на высоких плато и водоразделах; как отдельные насыпи многокурганных ямных могильников, так и выбранные среди них группы из 3-4 и более насыпей. Например, из 10 ямных курганов, исследованных у Траповки и Новоселицы, катакомбное население использовало для своих погребений только 5, а из 18 курганов могильника Тараклия II — 10. В курган обычно впускалось от 1 до 6 погребений, но иногда и больше; в кургане Костюкова могила могильника Хаджидер I их зафиксировано 8, в кургане 3А у с. Лиман и кургане 1 у с. Приморское — по 11 (Чеботаренко и др. 1993: 47-61), а в кургане 17 у с. Вишнёвое — даже 24 (Дворянинов и др. 1985: 147-169).

В отличие от ямных впускных погребений, катакомбные почти не впускались с вершины кургана. Обычно они располагались не ближе 3-5 м от неё, занимая, в основном, серединный пояс насыпи (рис.7,1). При этом довольно редко использовался под захоронения и северо-западный сектор кургана. При впускании в одну насыпь нескольких погребений могильные сооружения размещались, как правило, небольшими компактными группами по дугам, выгнутым в сторону от вершины. Вполне допустимо, что погребения каждой из таких групп могли быть относительно одновременными и составлять микрокладбища определённых семейных общин (Дергачёв 1983: 137-138; 1986: 93). При большом количестве погребений эти группы, обычно состоявшие из 3-4 захоронений, прерывисто размещались относительно центра кургана по кругу или несколькими концентрическими кругами, что напоминает круговую планировку впускных погребений ямной культуры. Если судить по месту в курганах наиболее распространённых единичных погребений, основополагающим сектором для круговой планировки, т.е. для возможного превращения ямной насыпи в катакомбное кладбище, был, как правило, южный сектор (Субботин 1995: 63). Во всех случаях прослеживается обычай располагать погребения в кургане так, чтобы могилы были направлены осью по касательной к условной окружности. Входной колодец при этом располагался дальше от центра кургана, чем погребальная камера (рис. 7,1).

Общими принципами сооружения подавляющего большинства могил являются: а) устройство их непосредственно в материке с углублением в него на 1-1,5 м и более (в погребении 1/4 у Великозименово глубина превышала 3 м, либо так, чтобы основание камеры было в материке, а её свод заходил в плотный грунт погребённой под курганом почвы; б) установление над погребениями определённых опознавательных знаков, что не допускало перерезания одних камер другими и давало возможность в случае необходимости использовать их через какое-то время повторно, а то и неоднократно, в качестве семейного склепа (Вишнёвое, 17/48; Траповка, 4/14; Лиман, 3А/31 и др.).

Рассматривая катакомбные погребальные сооружения Северо-Западного Причерноморья, В.А.Дергачёв разделил их сначала на пять конструктивных типов (Дергачёв 1983: 138-140), затем — на четыре (Дергачёв 1986: 95-98). Признавая каждую из этих, в общем-то, различных, классификаций вполне допустимыми, считаем всё же, что, несмотря на заметное разнообразие могил по тем или иным элементам конструкций, они по характеру определяющих принципов подразделяются, в основном на три типа: 1 — катакомбы, 2 — подбойные камеры, 3 — простые камеры. Каждый из этих типов представлен рядом вариантов, не выходящих за основополагающие пределы.

1-й тип является ведущим. Он охватывал более 80% всех погребальных сооружений, основными частями которых были вертикальный входной колодец и погребальная камера — катакомба. Колодцы имели в плане форму круга или овала диаметром от 0,6 до1,4 м, чаще — в пределах 0,9-1 м (рис. 7, 2-4; 8, 2,4; 9, 1-3,6,7). В единичных случаях колодцы делались прямоугольными, размером от 0,45 × 0,7 м (Гура-Быкулуй, 5/9) и 0,9 × 1 м (Старые Беляры,1/2) до 1,25 × 1,75 м (Фрикацей,4/25), либо трапециевидными в плане со значительной округлённостью углов (рис. 8, 1). Размеры последних: от 0,75 × 0,8 (Вишнёвое, 17/45) до 2,2 × 2,7 м Семёновка, 9/1). Глубина колодцев определялась достаточностью для устройства катакомбы в плотном грунте и зависела от мощности надматерикового слоя погребённой почвы (для основных погребений) либо ещё и расположенного поверх неё насыпного грунта кургана (для впускных погребений). В среднем же, колодцы опускались в материк на глубину 1-2 м.

Катакомбы обычно выкапывались от дна колодца в сторону центра кургана. В плане они делались преимущественно удлинённо-овальными, овально-сегментовидными с более прямой стенкой у входа (рис. 7, 2,3; 8, 1-3,6) либо бобовидными с вогнутостью в сторону колодца (рис. 7. 4; 9, 7). Известны катакомбы и прямо-угольные (рис. 8. 1,4), размером 1,3-1,95 м (Семёновка, 9/1), 1,85 × 2,3 м (Агеевка.1/9), 2,1 × 2,8 м (Васильевка, 11/4) и т.п. Свод катакомб делался куполовидным либо неравномерно округло-выпуклым — с понижением к одному длинному краю. Высота свода 0,7-1,6 м. Уникальной является катакомба погребения 17/31 Семёновского могильника (рис. 8, 2): её основание, размером 1 × 1,4 м, было прямоугольным с одного узкого края и округлённым с другого, а потолок, находившийся на высоте 0,95 м, и стенки были выполнены почти строго ровными. Колодцы соединялись с катакомбами посредством короткого арочного прохода-лаза, длиной от 0,1 до 0,4 м, либо сопрягались с камерой вплотную за счёт простого щелевидного прохода в неё. Высота проходов в своих случаях равнялась 0,35-0,8 м, ширина — 0,4-0,8 м. Иногда дно катакомбы и колодца находились на одном уровне (Старые Беляры, 1/17), чаще же дно камеры делался ниже дна колодца на 0,1-0,6 м, и более, достигая до 1,5 м (Старые Беляры, 1/32). При этом для удобства перехода в катакомбу делались 1-3 отвесные ступеньки. В ряде случаев ступеньки выполнялись наклонно. В погребении 3/5 у с.Каменки подпрямоугольная ступенька сочеталась с узким наклонным дромосом длиной более 1м (Манзура и др. 1992: 111, рис. 9/1).

Традиционно колодцы располагались напротив середины примыкавшей к ним стороны погребальной камеры, но, в ряде случаев, они смещались ближе к одной из торцовых сторон (Новоселица, 19/20; Траповка, 1/3; Вишнёвое, 17/22,23). Послойная заиленность, прослеженная на полу ряда катакомб у оз. Сасык (Вишнёвое, 17/13,14; 18/19), указывает на то, что могилы после выкапывания на определённое время оставались открытыми до похорон в них либо до очередных подзахоронений (Вишнёвое, 17/48; Траповка, 4/14). Любопытным свидетельством такой открытости служит, в частности, отмеченная при расчистке основания катакомбы 17/14 у с.Вишнёвое законсервированность между прослойками ила залетевшей в открытую камеру бабочки. Напластования же грунта в камерах вследствие постепеного разрушения свода указывают на пустование большинства камер и после засыпки колодцев. Последние же чаще заполнялись плотно утрамбованным глинистым грунтом, что, собственно, и является одной из причин нередкой непрослеживаемости контуров входных колодцев на уровне материка при раскопках. В погребении19/20 у с.Новоселицы в суглинистом заполнении колодца находился ещё и слой камня. Каменные плиты использовались иногда и для непосредственного закрытия прохода в камеру (Холмское, 2/22; Великозименово, 1/4; Старые Беляры, 1/2; Семеновка, 9/1; Гура-Быкулуй, 5/9; Каушаны, 1/8, 15). В погребении 2/4 у Каушан отмечено применение для этой цели антропоморфной стелы из ямного захоронения (Чеботаренко и др. 1989: 91-92). Для того же применялось и редко фиксируемое дерево (Фрикацей, 4/25; Тараклия 1, 3/4; Рошканы, 1/6; Урсоая, 3/11). В погребениях 3/2 у Тараклии зафиксирована замазка щелей между камнями глиной. Оригинальным является устройство прохода в погребении 11/4 Васильевского могильника: лаз был сделан на 0,5 м выше дна колодцы с оставлением между ним и камерой суглинкового порожка шириной 0,35 м (рис. 8, 4). Весь проход при этом был забит сырцовой пробкой. Подобная пробка, но из чернозёма, уплотнённого в виде поперечного бортика, перекрывала, помимо каменной плиты, проход в катакомбу погребения 1/15 у Каушан (Чеботаренко и др. 1989: 84-85, рис. 36,4). Материковые же порожки, отделявшие катакомбу от колодца, отмечены в погребениях 11,18 и 19 кургана 3 у с.Урсоая (Чеботаренко и др. 1989: 122, рис.53.1; 128, рис.56, 3,4). Высота этих порожков 0,1-0,15 м, ширина 0,1-1,15 м, ширина 0,15-0,2 м. Известны случаи закладки проходов лопаткой домашнего быка (Вишнёвое, 17/53) или зернотёркой, размером 0,3 × 0,4 м, растиральник от которой, кстати, находился в заполнении колодца (Каушаны, 1/8). Из редких конструктивных особенностей могильных сооружений следует отметить также устройство в их стенках специальных ниш для посуды. В погребении 9/1 у Семёновки, например, такая ниша была сделана в углу камеры от входа, за головой погребённого (рис. 8,1), а в погребении 1/18 у с.Траповка — в стенке колодца справа от входа (рис. 7, 4).

В целом, почти все сооружения 1-го типа являлись однокамерными катакомбами. В сочетаниях входных колодцев и погребальных камер с учётом разноплановости их контуров выделяется 6 своеобразных вариантов1 : А — круглый или овальный колодец и овальная либо овально-сегментовидная камера; Б — круглый или овальный колодец и прямоугольная камера; В — круглый или овальный колодец и прямо-угольная камера; Г — прямоугольный колодец и подовальная камера; Д — трапециевидный колодец и овальная камера; Е — трапециевидный колодец и прямоугольная камера. Особую, хоть и малочисленную группу, составляют двухкамерные катакомбы (Дергачёв 1983: 138-139; 1986: 95). Одна из них выявлена в Подунавье (Тараклия II, 1/18) и две — в Поднестровье (Гура-Быкулуй, 5/11-12 и 14-15). Во всех этих комплексах катакомбы вырыты от основания подпрямо-угольных в плане колодцев. Судя по погребениям 5/11-12 у с. Гура-Быкулуй (Дергачёв 1984: 18, рис. 6,12,13), представляющих собой спаренный комплекс вариантов «А» и «Б», и расположению поблизости катакомбы варианта «Г» (погребение 5/9), а также по группированию катакомб вариантов «А» и «Б» в кургане 3А у с. Лиман, отмеченная выше вариабильность какого-либо принципиального значения в погребальном обряде катакомбных племён не имела.

Особо выделяется среди могил 1-го типа уникальное впускное погребение 28 кургана 1 у с. Щербанка. Округлой формой колодца и овальной камерой оно тяготеет к варианту «А», однако сочетание этих основных конструктивных элементов совершенно необычно. Они взаиморасполагаются по направлению длинной оси камеры и соединяются довольно длинным (1,6) дромосом, наклонённым к катакомбе под углом 45° (Бейлекчи В.В. 1993: 71,77, рис. 10,2).

2-й тип могильных сооружений — подбойный — количественно незначителен. Принципиальным отличием его от 1-го типа является практическое отсутствие катакомб как таковых, хотя само погребальное устройство и оформлялось по принципу однокамерных катакомб и с соблюдением их основных метрических параметров.

Входной колодец сооружений этого типа по отношению к погребальной камере был «навесным» либо «накладным». В первом варианте колодец как бы нависал над значительной частью погребальной камеры, подбойно расширявшейся в сторону от ступеньки сильно срезанного при этом дна (рис. 9, 4). Основание таких камер обычно подовально вытянутое, входные же колодцы в плане различны: круглые (Старые Беляры, 1/1), в виде овала параллельно подбою (Коржево, 4/5; Этулия II, 1/4) либо в виде также располагавшегося прямоугольника (Жёлтый Яр, 3/17). Во втором варианте входной колодец как бы накладывался на камеру по центру либо вплотную к одному её длинному краю, камера же образовывалась благодаря подбойному расширению самого колодца у его дна (рис. 9, 5). Общее дно в этом случае овальное, а колодцы в плане либо тоже овальные (Старые Беляры, 1/3; Ефимовка, 9/20), либо круглые (Новоселица, 19/22; Дивизия, 19/1; Жёлтый Яр, 5/16).

Исключением или вариантом данного типа погребений является погребение 17/11 у с. Вишнёвое. Здесь колодец не расширялся в специальную камеру, а захоронение было сделано непосредственно на его дне (рис. 8, 3). В стенке же этого колодца в 0,4 м выше дна имелась бобовидная в плане подбойная ниша, размером 0,45 × 1 м и высотой 0,4 м, которая была сориентирована относительно центра кургана по принципу обычных катакомб. В нише находились лепной горшок и рёбра овцы.

3-й тип погребальных сооружений — простые камеры в виде овальных в плане либо прямо-угольных ям. Достоверность установления принадлежности погребений к этому типу зачастую вызывают сомнения, так как в ряде случаев они могли быть и могилами 1-го типа, у которых по тем или иным причинам не прослежен входной колодец, а погребальные камеры выявлены у самого основания, что не позволяет установить были ли их стены просто вертикальными или поднимались с последующим переходом в свод. Надёжным определителем 3-го типа могут быть лишь признаки существования над камерой не традиционного земляного свода, а деревянного или каменного перекрытия. В связи со всем вышеотмеченным, погребений достоверно относящихся к этому типу насчитывается незначительное число (Борисовка, 2/1; Болград, 1/9; Траповка, 11/3; Ефимовка, 6/2; Каушаны, 1/9; Пуркары, 1/38; и др.).

К данному типу относятся и не имевшее признаков перекрытия основное погребение 2/3 у с. Мирное Беляевского р-на (Шмаглий, Черняков 1985: 121, рис. 8,13; 128) и подобное погребение 1/3 у с. Гура-Быкулуй (Дергачёв 1984: 6-7). О ямной по форме конструкции могилы последнего свидетельствует, в частности, наличие по её краям глиняного выкида, лежавшего на древней дневной поверхности.

Следует отметить, что известные основные катакомбные захоронения делались в могилах всех ведущих типов: 1-го типа — 9/1 у Семёновки, 2-го типа — 19/1 у Дивизии и, очевидно, 2/3 у Мирного; 3-го типа — 2/1 у Борисовки, 57/3 у Вишнёвого и 1/7 у Гура-Быкулуй.

К характеристике устройства погребальных сооружений в целом необходимо добавить, что дно камер часто покрывалось камышом, корой либо травой. Нередко оно посыпалось мелом, иногда охрой, которой окрашивались (менее интенсивно, чем в ямных погребениях) череп и стопы ног покойного. В погребении 4/14 у Траповки отмечены остатки тростниковой циновки, окрашенной в чёрный цвет, которая покрывала дно входного колодца (Субботин, Островерхов, Дзиговский 1995: 32, рис. 10).

Ориентировка катакомбных погребений, как и ямных, довольно неустойчива. Среди основных погребений зафиксировано, например, три случая ориентирования на северо-запад и по одному на север, юг, юго-восток и юг-юго-запад. Во впускных захоронениях ориентировки ещё более разнообразны, однако, и здесь отмечено преобладание западного и северо-западного направлений. Наиболее наглядно всё это отражено в крупных курганных могильниках у Приморского и Вишнёвого (рис. 7,1): погребённые в южной четверти насыпи ориентированы в целом с отклонениями на запад, в западном — на север, в северном — на восток, в восточном — на юг. Отмеченное указывает на прямую связь ориентировок катакомб и погребённых с круговой планировкой погребений, при которой ведущим было ориентирование по ходу часовой стрелки.

Противоположное ориентирование отмечается исключительно редко и связывается, не считая случаев антитезы в коллективных захоронениях, с немногочисленными погребёнными, находившимися в наибольшей скорченности по сравнению с остальными в данном конкретном кургане.

Например: скорченное на боку погребение 1/15 у с. Гура-Быкулуй — единственное катакомбное впускное при вытянутом катакомбном основном; скорченное на боку погребение 11 (в одной из двухкамерных катакомб) — единственное скорченное из шести погребённых в кургане 5 у с. Гура-Быкулуй; два скорченных на боку погребения (11 и 31) — из 24 погребений кургана 17 у с. Вишнёвое (рис. 7, 1): два скорченных на спине (11 и 15) против трёх вытянутых в кургане 1 у Тараклии.

В целом, ориентировка погребённых в южной половине насыпи точно та же, что и у большинства основных, т.е. северо-западная. В связи с этим вполне допустимо, что именно южный сектор и был определяющим при выборе места для начала формирования очередного катакомбного кладбища. Судя же по тому, что следующими по убывающей насыщенности погребениями являлись восточный, затем северный сектора курганов, а северо-западный их склон вообще использовался под захоронения редко, можно предполагать, что дальнейшие захоронения делались в последовательности против часовой стрелки. Погребённых при этом размещали в могилах головой в сторону предыдущего погребения.

Выявленные в курганах погребения были традиционно одиночными, однако встречаются и парные (Курчи, 20/21; Траповка, 4/14 и 13/3; Ефимовка, 2/3; Вишнёвое, 17/48 и 57/3 и др.), и тройные захоронения (Новые Раскаецы, 1/8; Урсоая, 3/11; Каменка, 3/5), и даже склепы с четырьмя погребёнными (Лиман, 3А/31). В ряде коллективных захоронений отмечено, что они не всегда были одновременными, а возникли чаще в результате последующих подзахоронений. Например, в погребении 4/14 у Траповки подзахороненный детский костяк лежал поверх специальной земляной засыпки, покрывавшей ранее похороненного здесь взрослого. В погребении же 3А/31 у с. Лиман останки уже разложившихся покойников были сдвинуты к дальней от входа стенки камеры, а на их место последовательно были подзахоронены взрослый и ребёнок. Как правило, погребённых помещали в камере так, чтобы голова их находилась слева от входа. В коллективных захоронениях встречаются случаи размещений покойных в позиции антитезы (Вишнёвое, 17/48; Урсоая, 3/11; Новые Раскаецы, 1/8; Каменка, 3/4).
В положении погребённых доминировала ситуация, когда голова, а часто всё тело, были повёрнуты в сторону входа в камеру, либо в том же направлении сгибались руки и/или ноги. Но нередки случаи противоположного плана — от входа (рис. 9, 3,5,6), а при вытянутости на спине погребённый нередко лежал лицом вверх (рис.9, 2).

В целом, погребённых по обряду трупоположения можно разделить по их позициям на следующие основные группы.

1. Вытянутые на спине. При такой общей позиции наблюдается 5 вариантов: А — ноги и руки вытянуты ровно (рис. 8, 3; 9, 3); иногда одна рука положена кистью на таз (Новые Раскаецы, 1/8), согнута кистью к плечу (Вишнёвое, 17/54), либо вытянута под небольшим углом в сторону (Траповка, 10/7); Б — ноги ровно вытянуты — руки со сгибом в одну сторону (рис. 8, 4; 9, 4); В — ноги вытянуты ровно либо с перекрещиванием в голенях или щиколотках — руки положены кистями на бёдра (Вишнёвое, 17/48); Г — ноги согнуты в коленях и разведены в стороны либо одна согнута с отводом в сторону, а другая ровно вытянута — обе руки ровно либо со сгибом в локте разведены в стороны, либо одна в таком же положении, а вторая уложена на грудь или живот (рис. 9, 2); Д — ноги уложены со сгибом в одну сторону — руки лежат вдоль тела, иногда одна, противоположная повороту ног, положена кистью на бедро (Пуркары, 1/35).

2. Вытянутые на спине с поворотом набок. Здесь также наблюдаются варианты: А — ноги вытянуты под углом к телу, иногда со сгибом — руки согнуты в ту же сторону либо одна с таким сгибом, а другая вытянута с некоторым отводом в ту же сторону (рис. 7, 2; 9, 5-7); Б — ноги уложены со сгибом в одну сторону, иногда с перекрещиванием — руки в позициях варианта «А» (рис.9, 1); В — одна нога вытянута, а другая согнута в колене, — одна рука вытянута кистью к согнутой ноге, а другая согнута и положена кистью на таз или живот, либо лежит вдоль тела (Хаджидер I, Костюкова могила, погребение 15).

3. Скорченные на боку. Встречаются редко. Ноги погребённых обычно поджаты под прямым или тупым углом, а руки вытянуты к коленям (Каменка, 3/4), согнуты по направлению скорченности (рис. 8, 1), либо одна рука с таким сгибом уложена на таз, а другая вытянута перед телом в сторону согнутых ног (рис. 7, 4).

4. Скорченные на спине. Встречаются редко. Ноги, ранее поджатые коленями вверх, фиксируются при раскопках упавшими набок; руки либо вытянуты вдоль тела с небольшим сгибом, кистями к бёдрам (Тараклия, 1/15), либо одна вытянута вдоль тела ровно, а другая, противоположная направлению падения ног, положена кистью на крыло таза (Пушкары, 1/34).

Уникальным является захоронение в колодце с очень сильной скорченностью на боку. При которой ноги были поджаты к животу, а руки поднесены кистями к лицу (рис. 8, 3). Возможно катакомбным является и подобное захоронение 3/2 могильника Дивизия II, совершённое на дне колодца, примыкавшего к катакомбе погребения 3/4. Добавим, что входной колодец использовался под захоронение и в погребении 10/7 у с. Траповка. Однако, там скорей всего, мы сталкиваемся с расчленённым перезахоронением (рис. 7, 3).

Помимо отмеченного расчленённого захоронения (перезахоронения) встречены ещё в трёх курганах, располагавшихся к востоку от оз. Сасык. Здесь остатки скелетов лежали в катакомбах с имитацией слабой скорченности на боку (Дивизия II, 4/1) или в виде компактных пакетов — «кукол» (Траповка, 6/11; Лиман, 2/4).

Причины отмеченного широкого разнобоя в позициях ещё ждут своего объяснения. Пока же можно только констатировать, что даже в склепах соплеменников хоронили в позициях, относящихся к различным вариантам. Например, сочетание вариантов 1А, 1Б и 1Г наблюдается в тройном погребении 3/11 у с. Урсоая, 1А и 2А — в тройном погребении 1/8 у с. Новые Раскаецы, 1Ви 2А — в парном погребении 17/48 у с. Вишнёвое, 2Б и 3 — в парном погребении 20/21 могильника Курчи, 2В и 3 — в тройном погребении у с. Каменка, и т.п.

Более трети катакомбных погребений в Северо-Западном Причерноморье сопровождались различным инвентарём, основное количество которого представлено лепной посудой (Тощев 1981: 65, рис. 1; 67, рис. 2; Дергачёв 1983: 148, рис. 7; 1986: 102, рис.23; Черняков, Тощев 1985: 22, рис. 4). Всю её можно условно разделить на 6 основных типов: амфоры, миски, горшки, чаши, кубки и кувшины. Практически для всех типов посуды характерны приземистость пропорций. Украшение поверхности орнаментом, нередко довольно пышным, покрытие неорнаментированных стенок расчёсами, нанесёнными пучком травы (рис. 10, 5).

Амфоры в основном однообразны: реповидно-округлобокие с цилиндрической шейкой, двумя либо четырьмя (чаще) ушками на плечиках и плоским, довольно широким дном (рис.10, 3,6,15). Особо выделяется лишь амфора, найденная в нише колодца погребения 1/18 у с. Траповка. Она имеет высокие пропорции и вертикальные ручки с горизонтальными отверстиями (Тощев 1981: 67, рис. 2,2). К этому типу сосудов примыкает и округлодонная сплошь орнаментирована амфорка с четырьмя ручками, найденная в погребении 13/2 у Оланешт (Яровой 1990: 195, рис. 87, 3).

Горшки — наиболее массовый тип посуды, имеющий целый ряд вариантов. Обобщённо среди горшков можно отметить следующие виды: округлобокие сосуды с реповидным, в основном, корпусом, типичным для амфор, но обычно с расширяющейся кверху шейкой либо подтреугольно выступающим венчиком и различной моделировкой дна — плитчатое, выпуклое вовнутрь, вогнутое, яйцевидно округлённое (рис. 10, 4,5,7); приземистые широко открытые горшки с невысоким, иногда чуть отогнутым горлом, выпуклыми плечиками и почти конически сужающимся к плоскому дну корпусом (рис.10, 9); подобные им высокие горшки стройных пропорций с биконически сформированным туловом (рис. 10, 10,14). Изредка встречаются и горшки, напоминающие по форме прямые банки (Дергачёв 1986: 102, рис. 23, 15).
Наиболее распространёнными были горшки и амфоры высотой 15-20 см и горшочки высотой 10-12 см. Самым крупным из всех катакомбных сосудов Северо-Западного Причерноморья является горшок, найденный в погребении 9/1 у с. Семёновка. Этот сосуд имеет шаровидное тулово, низкое цилиндрическое горло с двусторонне выступающим площадочным венчиком и подцилиндрически выделенное плитчатое дно (рис. 10, 1).
Миски формировались, как правило, приземистыми с туловом напоминающим полусферу, с округлым либо чуть уплощённым дном. Диаметр устья обычно равен 20-25 см, а иногда почти вдвое меньшая. Часто на боку таких сосудов имеется один либо смежная пара катушковидных налепов (рис. 10,8). Такие налепы известны и со сквозным отверстием (Пушкары, 1/3; Урсоая, 3/11), они относятся к мисковидным сосудам, диаметром 18, 6-22,5 см, глубиной около 14 см, считающимся «молочниками» (Чеботаренко и др. 1989: 122-123; Яровой 1990: 45-47). Кроме того, среди мисок встречаются и более глубокие, имеющие конические и биконические формы (Дергачёв 1986: 102, рис. 23, 4,16).

Чаши обычно конические (рис.10, 11) либо полусферические (рис. 10, 12), напоминающие своей формой подобные миски (которые нередко тоже относят к чашам), но диаметр их значительно меньший — 10-13 см.
Кубковидной посуды немного. К ней можно отнести высокие подконические и выпуклобокие сосудики с зауженной ножкой (рис. 10, 13,16) и приземистые биконические экземпляры с высокой подцилиндрической шейкой (Черняков и др. 1986: 69, рис. 7,14).

Довольно редки среди керамики и кувшины. Они делались либо с чуть расширяющейся кверху широкой шейкой и одной петельчатой ручкой (рис. 10,17), либо с узкой цилиндрической шейкой и без ручки (Дергачёв 1986: 102, рис. 23,7,8; Шмаглий, Черняков 1985: 106, рис.4.3; Тощев 1992: 44, рис 13,4).

Орнаментирование сосудов производилось разными линиями, насечками, оттисками перевитого шнура, наколами либо вдавлениями торцом трубчатой кости или полой тростинки и т.п. Узоры наносились как в виде сочитаний их с более сложными геометрическими фигурами, образующими горизонтальные поясные композиции из прямых, зигзагообразных либо волнистых линий, опущенных вниз вершиной треугольников и полукругов. Чаще всего орнаментировалась только верхняя часть сосудов либо их бок, но иногда украшалась и вся поверхность (рис.10), включая даже дно (Бейлекчи 1993: 77, рис. 10,3).

Помимо посуды, из керамических поделок известны биконические пряслице (Оболдуева 1955: 42, рис. 7,6), колечко (рис. 11, 31) и шарик диаметром около 2 см, найденный в погребении 1/3 у с. Лиман. Последний аналогичен таким шарикам, происходящим из ямного погребения 32 кургана Костюкова могила (Хаджидер I).

Определённая часть посуды вырезалась катакомбными мастерами из дерева. В Одесской обл. развалы таких сосудов найдены в четырёх пунктах: Маяки-82, 1/12; Дивизия II, 5/4; Траповка, 6/13; Фрикацей, 4/25 (Субботин 1994: 69, рис. 1,5; 71-72). Судя по остаткам этих сосудов, они представляли собой полусферические миски, диаметром до 28 см, с плоским дном, диаметром 15-17 см. Фрикацейский сосуд выделяется тем, что скреплялся бронзовыми заклёпками, а дивизийский — резным орнаментом в виде цветка, рельефно выраженного на дне миски. Деревянный сосуд прямоугольной формы (или шкатулка) находился у головы погребённого в захоронении 28 кургана Костюкова могила (Хаджидер I). Из деревянных изделий следует отметить ещё плоский полукруглый футляр, в котором лежали две костяные иглы, и лук, длиной более 1м, найденные в погребении 14/16 у с. Семеновка. Возможно, остатки лука отмечены и в погребении 6/5 могильника Хаджидер I (Субботин 1994: 67)..

Помимо отмеченных материалов, для изготовления различных предметов использовались кремень, камень, бронза, кость и ракушки. Большинство кремнёвых находок представлено не ретушированными пластинками и аморфными отщепами, однако, встречаются и аккуратно отретушированные изделия. Среди последних особенно распространёнными являются наконечники стрел подтреугольной формы с выемкой в основании (рис.11, 23-25) либо без таковой (рис. 11, 33). Орудия труда представлены, в основном, пластинчатыми вкладышами, ножами, кинжалами (Яровой 1990: 85) и скребками (рис. 11, 29,32,34).

Судя по находке в погребении 1/3 у с. Сергеевка, местное население пользовалось и кремнёвыми клиновидными топорами, вероятно, импортировавшимися из ареала среднеднепровской культуры (Дзиговський, Суботін 1997: 172, рис. 24-6; 188).

Самыми массовыми из каменных изделий были сверлёные топоры различных конфигураций и оформлений, иногда довольно художественных (рис. 11, 19,20,26-28). Всего таких изделий, очевидно, служивших в качестве скипетров, найдено более 30 (Агульников 1999: 131). Из камня делались также тесла (рис. 11, 35), выпрямители древков, округлые булавы (Дергачёв 1983: 143, рис. 6,14,15), различные наковаленки (Дергачёв 1986: 105-106), зернотёрки и растиральники. Причём один из них, базальтовый, служил для растирания медной руды (рис.11, 18).

Изделия из бронзы представлены преимущественно трубчатыми пронизками (рис. 11, 2-9), использовавшимися в качестве бус, подвесок либо составных наручных браслетов. Остальные бронзовые находки единичны. Это — шилья (Яровой 1990: 85), иглы (рис. 11, 10), ножи (рис. 11,1), круглая бляха (Тощев 1981: 69) и браслет (Дергачёв 1983: 145).

Довольно часто в погребениях встречаются астрагалы. Из кости делались круглые застёжки (рис. 11,21), иглы проколки (рис. 11, 12,13) и кинжаловидные острия (рис. 11, 22). Широко распространёнными были различные украшения и амулеты из просверленных зубов оленя, клыков и зубов хищных животных (рис. 11, 11,14-17). Из клыков дикого кабана делались скребки-лощила: и скобели, экземпляры которых найдены в погребениях 1/12 у с. Новые Раскаецы и 8/11 у с. Никольское. (Яровой 1990:18, рис.6,2; Агульников 1999: 124, рис. 4,9).

Среди погребального инвентаря ряда погребений встречены отдельные створки речных и морских ракушек, причём три из таковых, найденные в погребении 55 кургану 3А у с. Лиман, были оформлены в зубчатые орнаментиры-штампы (рис. 11,30).

Наблюдения за всеми артефактами показывают, что катакомбные памятники Северо-Западного Причерноморья в основном связываются с выделенной О.Г.Шапошниковой в Побужье ингульской катакомбной культурой, относящейся преимущественно к позднему этапу развития катакомбной культурно-исторической области (Братченко, Шапошникова 1985: 415-417). Как и в бассейне низовьев Южного Буга и Днепра, здесь, помимо преобладания общекатакомбных элементов, просматривается влияние смежных культур шнуровой керамики (прежде всего среднеднепровской) и позднеямной.

Наиболее ранние из в целом позднекатакомбных погребений (например, 9/1 у с. Семёновка; 3/5 у с. Каменка) характеризуются подпрямоугольными колодцами, скорченностью костяков, бронзовым ножом и посудой манычского типа. Для преобладающих погребений более позднего периода типичны овальность катакомб, цилиндричность входных колодцев, вытянутость костяков, заимствование ряда форм посуды (амфор, горшков, чаш, одноручных кувшинов) у ямных племён буджакской группы, широкое использование импортных изделий. Например, некоторые топоры-молоты, очевидно, происходят из культур шнуровой керамики, ряд сосудов, найденных в катакомбах (Холмское, 2/14; 22; Вишнёвое, 17/31), и возможно, трубчатые бронзовые пронизки и украшения из зубов животных поступили к катакомбному населению от ямного. Отмеченное, как и прослеживающиеся факты влияния катакомбной культуры на ямную (Субботин 1990: 51-53), свидетельствуют об определённой параллельности этих культур. Сосуществование их, по мнению исследователей, носило довольно напряжённый характер. В качестве подтверждения этому приводятся факты находок кремнёвых наконечников стрел в грудной части некоторых ямных костяков: Семенова, 14/24 (Субботин 1985: 55); Корпач, 3/1 (Яровой 1984: 58); Капланы, 1/3 (Агульников 1984: 91). Однако, вполне допустимо, что лучниками могли быть здесь и враждовавшие между собой представители разных ямных племён. Во всяком случае, кремнёвые стрелы в ямных погребениях количественно преобладали: 34 экземпляра против 9 наконечников в катакомбах (Субботин 1993а: 21)..

О том, что параллельность развития двух культур приходится на финальный этап существования ямной культуры, говорит как характер материального взаимовлияния, так и известные случаи прямой стратиграфии, фиксирующей взаимоперерезания ямных и катакомбных погребений. В основном перерезанию подвергались ямные могилы. Естественно, такая ситуация могла возникнуть лишь тогда, когда опознавательные знаки над ямными могилами уже исчезли. В целом же отмеченная стратиграфия справедливо отражает последовательность смены культур. Обратная стратиграфия отмечена в кургане 4 у Рошкан, где ямное погребение 14 перерезало камеру катакомбного погребения 18 (Дергачёв 1986: 108, рис. 25,12). К подобной ситуации В.А.Дергачёв относит ещё два случая, наблюдавшиеся у с. Вишнёвое и с. Старые Беляры (Дергачёв 1986, 109). Однако, погребения, приводимые в качестве ямных, относятся к культуре многоваликовой керамики, что вместе с вышеприведёнными примерами прямой стратиграфии лишь наглядно отражает относительную последовательность смен трёх культур и, соответственно условное место ямной культуры между ямной и многоваликовой.

На основании широких аналогий возраст катакомбных памятников Северо-Западного Причерноморья определяется в пределах от середины XVIII в. по XVI в. до н.э., что в принципе соответствует позднему этапу катакомбной культурно-исторической области в целом (Братченко, Шапошникова 1985: 148). Существование здесь катакомбного населения в XVI в. до н.э. подтверждается и единственной для рассматриваемого региона абсолютной датой, полученной для катакомбного погребения 12 кургана 1, раскопанного у с. Маяки Беляевского р-на Одесской обл. в 1982 г.: 1640±50 лет до н.э. (Ле-2331)2 .

В заключение можно констатировать, что основные признаки местных памятников наиболее типичны для ингульской культуры и, в меньшей мере, для донецкой культуры катакомбной культурно-исторической области. Естественно, более чем столетние контакты катакомбных племён Буго-Дунайского междуречья с позднеямными племенами буджакской группы не могли не повлиять на сложение некоторого культурного своеобразия первых. Определённая специфичность видна и в их ритуалах, и, особенно, в материальной культуре. Однако, в целом, рассматриваемые катакомбные комплексы не выделяются из всего позднекатакомбного горизонта северо-причерноморских степей настолько, чтобы рассматривать их в качестве особой «одесской» группы, как это делает Г.Н.Тощев (1991: 109).